ТАТЬЯНА ТОВАРОВСКАЯ

 

                                                                       

                                                                             БЕЖЕНЕЦ

 

В нашей семье самый нетолерантный член – это я. Ну, после мужа, конечно, человека старой закалки. А дети, особенно две младшие, рождённые уже здесь, в стране победившей демократии, со мной, скажем так, не всегда согласны по общечеловеческим вопросам. Которые при этом почему-то оказываются ещё и общеполитическими. Они (дети), конечно, не говорят мне «шатап», но могут заорать и дверью хлопнуть. Хотя первая обычно орать начинаю я, упоминая повреждённый мозг. Особенно, если про палестинцев и беженцев – тут я веду себя совершенно безобразно, потому что считаю это своей материнским долгом, вот.

А намедни, переболев тяжким гриппом – это когда весь мир вокруг предстаёт чужим и противным, и хочется по выздоровлении удалиться как можно дальше ото всего – я вдруг вспомнила один небольшой эпизод нашей семейной биографии. Он вывалился из кучи забытого хлама, как ненужный сувенир, чей-то лишний подарок, но я, повертев его так и этак, сказала себе «какая прелесть» и решила, что он вполне укладывается... В общем, надо бы его почистить и повесить в назидание потомкам.

Потому что ничего не случается просто так, то был мне знак, а я его совершенно не учла, Господи пронеси!

 

Было это почти пятнадцать лет назад, когда я, уговорив мужа посидеть несколько дней с младшей, подхватила двух средних девиц и отправилась в славный город Копенгаген.

Анекдот не забыли – про террориста на московской кольцевой: «...Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Копенгаген»?

Так вот, мы решили для экономии средств поехать из Лондона, на автобусе. Не знаю уж, что на меня нашло – всё-таки сидеть дома с детьми неполезно. Но муж почему-то благословил мою идею (я была убедительна в своём идиотизме), и мы бодро погрузились на станции Виктория, до которой так же бодро допилили из нашей деревни. Дети же тренированные, а чо?

В Копенгагене у меня тогда жили университетские друзья, и я уже там побывала с предыдущей парой детей. Поэтому я с радостью приняла приглашение свалиться им на голову опять: я помнила, какой это прекрасный город, и как хорошо нам было в их доме. Нельзя же не воспользоваться оказией и не повторить праздник – мои друзья собирались перебраться в Британию, а муж мог передумать насчёт бэбиситерства.

 

Ехать в автобусе по Европе было ещё туда-сюда днём, зато ночью я отсидела и отлежала себя всё, что только можно, создавая комфорт детям. И это при моих скромных габаритах и способности вздремнуть из любых положений!

Но дело было сделано. Мы уже проехали Амстердам, показавший нам только трамвайные пути и ряды велосипедов, Гамбург, большой чистый турецкий город, где, после долгого рысканья вдоль улицы сексшопов, мы нашли таки приличную лавку с шаурмой,  и неуклонно продвигались к заветной цели.

Ничего! – говорила я себе. – Это такое как бы хождение в народ, детям полезно. Дети глазели в окно, иногда играя в дорожные развлекалки, состав же пассажиров постепенно менялся: таких любителей видов Европы из окна, как мы, оказалось немного.

 

Мужчина средних лет и средневосточной внешности подсел, кажется, как раз в Амстердаме. К тому времени автобус опустел наполовину, и мы с девицами перебрались на хорошие удобные места в середине салона. А этот расположился на пару-тройку рядов спереди, видно было только голову с небольшой лысиной, но всё равно же заметно, когда человек прислушивается. Ну и ради бога, не жалко.

После очередной остановки он встал и подошёл. Нормальный такой дядька, прекрасный русский язык без никакого акцента, интеллигент. Он представился: Хайсам (то есть, конечно, у него было другое имя, но похожее и по звучанию, и по смыслу). Разговорились.

Начали с того, что у него пятеро детей – там, на Кавказе. Хотя вообще-то они собираются осесть в Норвегии, как беженцы, да. Многие так едут: автобусами, через Голландию и Данию. Но ему Англия тоже нравится, он подумывает попробовать устроиться там. Строителем, он умеет и любит, строители же везде нужны, не так ли?

 

Я понимаю, мы ему показались: неюная мамаша с двумя милыми девочками. Он был безусловно именно Отец – большого семейства, которое надо кормить и защищать. И вывезти куда подальше. Наверное, мы его умиляли: Эля, которая где-то с раннего подросткового возраста вызывала у большинства мужчин желание посидеть рядом и поговорить о серьёзном, или мартышка Валера (ей ещё и десяти тогда не исполнилось), уже показавшая свой незаурядный талант уболтать и втянуть во что-нибудь этакое – в данном случае, покупку очень сомнительных хотдогов, подхваченных мною на той последней короткой остановке. Мы как раз их доели.

А то и я сама – такая немного зачуханная, но счастливая в предвкушении каникул.

Я спросила, сколько лет старшему ребёнку.

– Семнадцать. Он сейчас уже работает. В охране Масхадова.

Я вспомнила заветы своего мужа и стала думать, как грамотно выбраться из этого знакомства. Очень милый человек, ктобыспорил, но муж бы не одобрил.

В таких случаях полезно упомянуть самого мужа как символ полноты нашей семьи, которой спасибоненадо. Силами девиц немедленно прозвучало, что он великий учёный и профессор. Ну, не профессор, поправила честная я, однако было дело, защитился лет сто назад, в Москве.

– Я тоже защитился в своё время, – поведал нам Хайсам. – Я филолог.

– И что же было темой вашей диссертации? – это я, такая вежливая балда.

– Ранняя лирика Лермонтова.

Тут мне, что называется, сломало защиту. Красота комбинации меня заворожила: жизнь всегда причудливее любого вымысла. В голове промелькнуло «Гарун бежал быстрее лани» – я, кстати, заодно вспомнила, что героически-этнографическая часть ранней лирики Лермонтова (а где там поздняя – в двадцать шесть его уже застрелили?) – это совершенно не для меня...

Я поняла, что не могу не дать Хайсаму наш домашний телефон. Я молча вытащила блокнот и начала писать.

В этот момент Валеру вырвало сосиской.

Конец был скомкан: я судорожно чистила сиденье (Хайсам даже дал мне какие-то дополнительные бумажки), дети собирали вещи – мы подъезжали.

Кое-как убрав (охтыжбля, всё равно надо бы потом вымыть – надеюсь, они это и так делают), мы выкатились, махнув на прощанье Хайсаму. За окном уже маячила борода моего друга.

 

Разумеется, мы прекрасно провели время в Копенгагене. И я почти забыла о Хайсаме, хотя рассказала мужу по возвращении эту историю. Он меня немного пожурил, но сразу выразил сомнение насчёт возможного звонка.

Однако Хайсам позвонил – через несколько недель, когда дети уже вовсю ходили в школу, а вечера начинались всё раньше.

– Тебя, – сказал муж с вопросом на лице. Он сидел в своём кабинете и всегда первым поднимал трубку. Я напомнила, в чём дело, и переадресовала Хайсама ему. Они говорили, наверное, не меньше часа.

– Ну как? – спросила я, – Что вы так долго обсуждали?

– Трудоустройство в Британии, чего же ещё? Шансы, конечно, не очень велики – ты ж понимаешь, на этом строительном рынке много желающих... из Европы.

– Он больше не позвонит? – догадалась я.

– Ну почему? Обещал позвонить, когда приедет. Где-то через месяц, как он сказал. Он уже договорился, у него тут есть знакомый.

Но Хайсам не позвонил.

Может, передумал трудоустраиваться в Британии, может, наоборот, всё у него прекрасно получилось. Может, постеснялся. Не знаю.

Дело в том, что через месяц был Норд Ост.

 

20.01.17

​

                                                                         *****

 

                                              ПАРА СЛОВ О МОЩЕНИИ ДОРОГ

 

После скандалов последних лет (всё больше в Британии), публикаций на ФБ в последние месяцы и недавних постов/бесед всё там же я ощутила непреодолимый зуд высказаться. Не первый раз, не самым, наверное, квалифицированным образом, ни на кого уже не ссылаясь, не претендуя, не жалея, не зовя, не плача – вот лично от себя, «как мать говорю и как женщина». Заранее прошу прощения за возможные неточности, сомнительные умозаключения и  неформальную лексику.

Речь пойдёт позиции ребёнка в семье и обществе, не много не мало.

 

Итак, сначала обратимся к природе.

Homo sapiens относится к отряду приматов. Наиболее родственен он с крупными (по-английски есть деление на monkey и apes). Это социальные, животные, рожающие не очень много детенышей, довольно незрелых, требующих длительного ухода и взращивания. Тут нам дополнительно подпортили прямохождение, сузившее таз самок, и большой объём мозга, вынуждающий младенца оказаться снаружи в ещё менее развитом и более беспомощном состоянии.

 

Я постараюсь далее не углубляться так уж в этологию – это всё уже делается весьма успешно и без моего участия. «Имеющий уши» (сейчас уже, скорее, глаза) может найти искомую информацию в самом доступном и, я бы сказала, съедобном, виде. Время бисера миновало: каждая, извиняюсь, свинья, с любыми ушами имеет шанс получить индивидуальный паёк. Было бы желание.

 

Не открою америки, напомнив, что наша цивилизация смехотворно молода в сравнении с «природной» историей человечества. Генетические программы не изменились – у них просто не было на это времени. Отношение к потомству всегда варьировалась в зависимости от обстоятельств. Детей берегли и любили, но без фанатизма и ТОЛЬКО СВОИХ. Своей семьи, племени, социальной группы, даже приёмных. Однако, НЕ ВСЕХ. Ценность ЛЮБОГО ребёнка как символа ангелоподобия детства пришла к нам буквально позавчера. Считается, что из христианства, которое, кстати, начинает историю своего главного персонажа именно с ВЫБОРОЧНОЙ политики защиты: крошку Иисуса с родителями ангел уводит от смертельной опасности, участь же остальных детей в Вифлееме не имеет значения. Они второстепенны, их НЕ ЖАЛКО. Нигде, никогда я не встречала недоумённого вопроса: а слабо было ангелу просто остановить резню?

На изрядном куске земного шара дети каждый год празднуют Рождество, милосердно отбросив вторую часть эпизода. Тех, остальных вифлеемских малышей (от новорожденных до двух лет, кажется), забыли.

Смею заметить, что миф об ангельской природе ребёнка, получивший самое прелестное развитие в викторианской Англии, так же не мешал ни детскому труду на фабриках, ни педофилии, как до этого изображения Марии с младенцем не мешали истреблению детей не только представителей иных конфессий, но и своих же братьев-христиан.  Однако именно этот миф выстрелил однажды целой законодательной системой, что бы там нам дедушка Фрейд ни говорил. Детей положено защищать и беречь на юридической основе.  И это победа, господа. Это здорово.

 

Не буду сейчас о войнах и бомбёжках. И о разворовывании фондов тоже промолчу. И грязные гуманитарные игры обсуждать не стану. Напомню только, что первое безопасное место, где предполагается расти любому детенышу – это дом его родителей (для тех, кому повезло их иметь).

Среднестатистический родитель, сам воспитанный в системе христианских как бы идеалов (или других, но тоже «базовых») несомненно хочет для своих отпрысков быть как можно дальше от жестокостей этого мира.

 

Цивилизация, выросшая на базе нашей природы, в значительной мере уходит от неё несколько вбок. Иначе зачем она нужна? Большинство мировых религий учат обуздывать свои инстинкты. Но материнский инстинкт стоит особняком. Это как раз можно, это приветствуется. Оголтелые конструкции выдирания ребёнка из родительских объятий попадаются, но обычно долго не живут. Родителям положено любить и защищать своих детей. Напомню, однако, что, во-первых, приматы – не парные животные, а, во-вторых, выживание индивида и вида не всегда совпадают по стратегии.

 

Иными словами, социальная система может пренебречь интересами детей ради своей стабильности. Родитель мужского пола озабочен своим потомством не пропорционально своему месту в иерархии. Мать, вынужденная сама искать пути для выживания в социуме (так, как она это понимает), способна использовать детей в качестве инструмента. К тому же детей бывает несколько. А страх и напряжение оказаться «за бортом» велики.

И вот ещё: человек, как всякое социальное животное, в течении своей жизни исполняет тьму ритуалов. Они тоже стабилизируют социум, а также психику родителя, обстановку в семье и проч.. Чем плохо-то, а?

А вот чем: наша жизнь, жизнь сапиенса, требует от нас большей сознательности, чем от наших мохнатых родственников. Подмена деятельности ритуалом, как и подмена личной ответственности традицией, приличиями и непониманием – не есть хорошо. Иногда даже преступно.

И, на мой взгляд, стыдно.

 

Да, и последнее, этологическое.

Власть, какого бы масштаба она не была, рано или поздно приходит к необходимости себя демонстрировать. Что, называется, expose. Давайте посмотрим, как ведёт себя альфа-самец в стае. Еда, самка, комфортное место... Атрибуты и признаки власти показываются непрерывно. Сначала всё ему, потом остальным. В случае человеческой стаи, как мы можем догадываться, паттёрн будет примерно тот же, только с поправкой на блага цивилизации. И с преступлением – буквальным – закона. В доступных масштабах, доступными методами, но очень узнаваемым и ожидаемым по, так сказать, направлению. Если закон не велит, а социум не одобряет – «в узких кругах», с вовлечением по типу инициации «своих».

В здоровом обществе это будут отслеживать и наказывать, пусть не сразу. У него, у этого предположительно здорового общества, тоже есть задача сохранения стабильности наименее ресурсозатратным путём. В нездоровом будет нарастать беспредел.

Но вот в чём проблема-то: в государстве, где ребёнку дают возможность подзадержаться в детстве, пожить в удобстве и неведении, обещая высокий уровень безопасности, ни сам ребёнок, ни его семья не готовы защититься от злоупотреблений властью. Я имею в виду мелких «альфов», а не законодательства. На любом уровне, начиная с младшей школы.

А если родитель – слабый духом или просто беспечный – не может за этой безопасностью проследить, начинается вот эта вот череда мерзостных ситуаций, когда потом все вдруг всплёскивают руками: «как же так, годами!...», не испытывая ни малейшеё неловкости от своего «коллективного прозрения».

Лень, лицемерие, страх лишиться привычных удобств, тупое родительское тщеславие замазывают бесконечными разговорами о любви.

Говорите своему ребёнку «I love you» как можно чаще!  Ага, и всё само наладится. Это как в известной секте: пойдите в лес, обнимите дерево, и можно не работать – вам принесут.

Собственно, замена работы ритуальными плясками встречается при любой конфессии. Равно как и рационализация любых косяков – это уже подарок от второй сигнальной системы, основы пресловутой цивилизации.

 

Собственно, на этом пора остановиться.

Если кто не понял – давайте попроще.

Я попробую сейчас перечислить то, что родитель (или тот, кто несёт персональную ответственность за введение в действительность) обязан объяснить ребёнку.

Человеку бывает холодно, голодно и некомфортно. Это преодолимо, как правило, хотя иногда и не сразу. Особенно, если ты не один со своими потребностями, и что-то неблагоприятное происходит вокруг. Надо для начала уметь терпеть и слушать взрослых. Потом – учиться помогать, заботясь о тех, кто слабее тебя. Утешение бывает разным – не только в виде немедленной сладости или цацки.

Взрослые не всесильны. Они ошибаются, но тот, кто тебя любит и отвечает за тебя, всегда постарается сделать самое лучшее. Он честно признается, если был не прав или не справился. И он постарается найти тех, кто поможет вам обоим.

В мире есть боль, несправедливость, смерть и плохие люди. В мире есть, чего бояться. Осторожность никогда не повредит. Количество тех, кому безоговорочно доверяешь, ограничено (есть прекрасная цветная схема для маленьких детей о «кругах доверия»). Непонятное, тревожное, неловкое надо обсуждать. Родитель на твоей стороне.

И – чем младше ребёнок, тем больше самой простой реальности.

Мир полон интересного: вода и огонь, звери и птицы, камень и дерево. Почему мяучит кошка? Почему бабушка опирается на палку? Что не понравилось мальчику, с которым вы играли? Чем занят полицейский?

Первые дружбы, драки, обиды, влюблённости – всегда риск потери. Ничего, дорогу осилит идущий! Всякому возрасту – своя наука (всё уже описано).

На этом пути встречаются опасности, но их можно увидеть и обойти (или победить). Очень важно ещё их назвать.

 

Что же до родителя, то тут я буду гораздо грубее. Прежде всего об ИСКУШЕНИЯХ, которые так легко назначить благими намерениями.

Я, как мать, это хорошо знаю.

Не надо изображать, что, удерживая ребёнка дома (вне войны или эпидемии), вы заботитесь о его сохранности: если это не лень всех видов, то, скорее всего, эксплуатация (например, к качестве няньки для младших) или ваш собственный страх, с которым вам опять-таки лень разбираться.

Не надо воображать, что, пихая ребёнку гаджет или тупо сажая его у экрана, вы приобщаете его к благам цивилизации. Вам трудно, некогда или нет сил? Бывает. Дозируйте и не забывайте выработать правила, которые дитя будет выполнять. Это тоже работа, но без неё никак. К тому же полезный навык дисциплины.

Вы тратите часы на «раннее развитие», требуете отличных отметок в школе или спортивных успехов? Прикручиваете к музыкальному инструменту? Для кого всё это, а? Кстати, я за помощь с уроками в младших классах, за уговоры «потерпеть и дотянуть до конца учебного года» – дети разные, родителю предстоит самому решать, как долго и какой уровень поддержки необходим.

Теперь о главном.

Попадая в «коллектив» – дворовый, школьный или творческий, ребёнок выходит из-под полного родительского надзора и ВСЕГДА УЯЗВИМ. Так же, как мы уязвимы, переходя улицу (пьяный водитель плевал на правила, которые мы соблюдаем) или покупая в магазине еду (сальмонелла порой просачивается сквозь гигиенические процедуры). Можно упасть с велосипеда, но можно получить травму вместе с неловким велосипедистом. Не бывает нулевого уровня опасности, как не бывает идеальных детей. Если вам такое чудится, то налицо проблема вашего зрения.

Дети в школе и во дворе могут дразнить. Могут бить, издеваться, доводить до самоубийства. Это порой нарастает месяцами и не всегда преодолевается обучением ребёнка «общению» (хотя есть смысл попытаться, даже обратившись к профессиональной помощи). Взрослые (родители других детей, учителя, соседи) не обязательно готовы защитить вашего ребёнка. Потому что им он ЧУЖОЙ. В конце концов, он может сдуру или со страху сам отправиться туда, где с ним сделают ужасное, вдали от педагога или полицейского.

Ответственность родителя – вовремя увидеть проблему. Потом уже искать ресурсы для сопротивления, внутренние или внешние.

Ребёнку следует объяснить про иерархические разборки. Они всегда будут, но, если всё так неисправимо, есть ещё вариант перемены места жительства или учёбы. Выход должен быть найден.

 

Везде, где взрослый управляет детьми вне контроля родителей, есть шанс так называемого секс скандала. Неважно, маленькие дети или большие, хотят они этого или просто боятся отказать. Наш лохматый предок демонстрировал свою «альфовость» подгребая всю еду и трахая всех самок. Особенно молодых и свежих (напомним, что «в природе» это будет девочка после 10-11 лет). Но можно и мальчика. Собственно, всё что мы видим по теме «злоупотребления» это, как правило, воровство, демонстрация крутости и оргии с малолетками. Малолетки – лёгкая добыча, они беззащитны, бесправны и не избалованы выбором. Это – статусная активность (помимо всякого рода одиноких извращенцев, ведомых примерно теми же потребностями). Это вопрос самоутверждения или инициации (в случае групповых забав), а вовсе не результат «неправильного» поведения ребёнка, которое, конечно, может привести его к беде, но не стоит торопиться его в этом обвинять. Это то «естественное», которое безобразно, но существует.

К эротическим радостям оно имеет весьма опосредованное отношение. Примерно в той же степени, в которой секс связан с деторождением. Кроме того, кое-кто из туторов и менторов вообще обходится «поставкой товара» –  то есть, для кого-то это может быть просто бизнесом.

Повторяю – оно, конечно, не повсеместно, но случается чаще, чем принято писать в газетах. Также, как и внутрисемейный абьюз.

Короче!

Родители, «не замечающие» изменения в поведении ребёнка, не слушающие его сбивчивых объяснений, отмахивающиеся или переходящие в наступление в стиле «как тебе не стыдно» – соучастники преступления, порой многолетнего.

Ошибки следует признавать – дабы предупредить следующие.

Ваше «мы и подумать не могли» смехотворно и тошнотворно, ваша слепота притворна, ваша ответственность за последствия не подлежит обсуждению.

Не надо, тараща честные глаза, рассказывать про слухи и сплетни, которым вы не могли, не могли поверить, про модельный бизнес, который не мешает девочке учиться, про очередного «прекрасного человека» и «строгого преподавателя». Про то, что вы ведь это всё – для неё (для него), для её (его) будущего. Заткнитесь!

Подло подставлять детей, удерживать их в сомнительном месте или делать вид, что всё путём, что такого, ребёнок вырос и сам хочет. Гнусно игнорировать сигналы, а то и прямые просьбы остановиться, защитить, забрать нафиг.

Никаких оправданий я тут не рассматриваю. Если вы упорствуете, пренебрегая правом вашего ребёнка на нормальное, счастливое  и безопасное детство, а также своей обязанностью постараться ему это обеспечить, то вы сволочи, господа!

 

09.2016 

​

                                                                          *****

​

                                           СЕМЕЙНЫЙ КОНФЛИКТ В ИНТЕРЬЕРЕ

 

Когда-то я уже о них писала – о двух еврейских девочках и одном вечном вопросе, но текст тот затерялся, и теперь, когда я о нём вспомнила, нет смысла искать. Потому что сейчас я напишу уже несколько иначе. Да и тема эта шире, чем кажется на первый взгляд.

Тема отступничества – так я это назову.

Девочек этих не существовало на свете, но, возможно, были другие, похожие – не зря же они, появившись однажды в виде текста, до сих пор не дают себя забыть.

Одну девочку звали Ребекка (или даже Ревекка – так было в русском переводе, который я читала в детстве), а вторую Джессика. Жили они в разное время и у разных авторов, но, как я понимаю, не слишком далеко друг от друга во всех смыслах. Обе они были сиротами, единственными дочерьми богатого еврея. То есть, сами они тоже, получается, еврейки – со всеми вытекающими последствиями.

Богатый еврей – это такая архитипическая фигура: его мало кто любит, но много кто пользуется его ссудами. Ну, и, возможно, другими услугами тоже.

При этом совершенно нормально плевать ему вслед и называть собакой. Да можно и в лицо, он стерпит. Потому что еврей, ему положено терпеть от должников-христиан, которым страсть как не хочется отдавать деньги, и от других, сочувствующих первым, тоже следует терпеть. Иногда можно произнести монолог об равенстве – толку то! Хороший человек ведь не станет ростовщиком, а плохому можно исхитриться и не отдать долг. Или что-нибудь забрать. И тебя не осудят.

 

Отец Ребекки, Исак из Йорка, тоже, видимо, много кому ссужал и делал разные услуги – его аж на ристалище позвали вместе с дочерью. Ребекка – серьёзная девица, умная, образованная (в отличии от большинства тамошних дам). Но, полюбив молодого Айвенго, попадает, что называется, в переплёт. Впрочем, не вызовись она его лечить – оказались бы они с отцом в плену у рыцарей Храма одни, и тогда ещё не известно, как бы дело повернулось. Потому что весь сыр-бор со штурмом замка состоялся прежде всего из-за славного молодого Айвенго. Ну и прекрасной леди Ровены, разумеется.

... Ох уж эти добровольные сёстры милосердия, искусно врачующие беспомощного голого мужчину! Великая Флоренс Найтингейл отказалась от брачных уз, зато стала повелительницей в мире раненых и болящих... Впрочем, я отвлеклась.

Итак, Бриан де Буагильбер сначала мучает бедного Исака (потрошить еврея – нормально для рыцаря и даже немного забавно), потом домогается его красавицы-дочери. У Ребекки нерадостный выбор. Собственно, предложение рыцаря – милая формальность, дань уважения красоте и манерам девушки.

Ребекка предпочитает смерть бесчестью. Не думаю, что она рассчитывала на произведённый эффект. Просто она слишком хорошо понимает, с кем имеет дело. Дальнейшее многоступенчатое спасение не повлияло на выбор Ребекки: рыцарю не светит. Никак, даже обещание сделать царицей мира не помогло. Буагильбер Ребекке противен.

А меж тем он безумно влюблён и готов на очень многое, на полную перемену своей жизни, потерю карьеры и прочее. Его предполагаемая жертва куда основательнее, чем жертва Айвенго, который, конечно, по законам жанра не может не сразиться со своим врагом за свою спасительницу (если бы не Ребекка, он бы умер от ран или остался бы покалеченным, ручаюсь). Однако скучный Айвенго любит не менее скучную леди Ровену. Даже в детстве страстная натура Буагильбера вызывала у меня куда больше интереса. Я даже склонна была думать, что Ребекка, возможно, погорячилась...

Но роман есть роман – девушка вознаграждена за верность идеалам, отец может гордо держать голову перед соплеменниками: голова уцелела.

 

А что же Джессика? Ой, нет, Джессике совершенно чужда верность отеческим гробам и всему такому. Она сбегает с христианином, мигом поменяв конфессию ещё до краха своего отца (что, вообще-то, в её пользу). Дальнейшие их отношения остаются за кадром: потерявший своё состояние и насильно обращённый в христианство Шейлок может ли рассчитывать на приют в доме своей непутёвой дочери? Почему бы и нет? Она же добрая девочка, просто ей хочется радости и веселья. Купила обезьянку, отдав за неё кольцо покойной матери. «Сбежала от деспотизма отца»! Он-то считал, что бережёт её и заботится, уча уму-разуму... Бедный Шейлок, озлобленный социальным неравенством!

 

Вальтер Скотт уважал верность, даже в ущерб здравому смыслу. Шекспир – когда как. Отдать всё имущество в руки свежеиспечённого супруга (который только что признавался патрону, что промотал целое состояние) – это верность и честь. Тем более – выручить его сердечного друга Антонио, хорошего человека (который на досуге портит бизнес плохому еврею). Порция, назначив себя верной женой, не ведает сомнений. Джессика тоже не ведает: фиг с ним, с папой – с любовником (пардон, мужем) ей живётся лучше. Обезьянка милее памяти о покойной матери, вечеринка с молодыми друзьями – скучных нравоучений...

 

– Джессика, сердце моё, не доверяй ему всего. Он неумён...

– Что за разговоры, папа? Живи спокойно! Лоренцо добр и великодушен, и никогда меня не обидит.

................

– Моя госпожа, не смущает ли вас, что в этом союзе вы не вдвоём, а втроём? Знаете ли вы, что говорят о вашем супруге, о его прежнем образе жизни?..

– Не желаю слушать, он мой муж – и, значит, вне подозрений. Антонио – прекрасный человек... И я всё держу под контролем.

 

Отчего они уходят, эти строптивые девочки? Умные, серьёзные, глупые, легкомысленные – всякие. Не обязательно это будет муж. Или друг. Может быть, например, идея: всеобщей справедливости или там национальной гордости. Более подходящая конфессия (правда, это обычно в пакете с другом). Работа на благо того или тех. Устройство своей собственной судьбы любой ценой. Религиозная секта – или то, что себя так не называет, но ею является. И многое, многое, вроде бы разное, но в чём-то неуловимо похожее.

Наши идеи правильной жизни рассыпаются вдребезги перед этим бодрым напором: либо ты признаёшь моё право на- (да вообще, что я права, я теперь знаю, как лучше) – либо сиди один (одна) со своими идеалами и взглядами. Мы наш, мы новый мир построим. Все так делают. Я – другая. Мне так больше нравится. Ваш интерьер мне не подходит. Занавес.

Очередной родитель (родительница, пара родителей) в горестном изумлении смотрит в зеркало (друг на друга). Возможно, ничего плохого не произойдёт: дитя побесится и угомонится. Но всякое бывает, вплоть до украденных денег, отключённого телефона, подписанного лёгкой рукой доноса. До утробного неприятия (всё что угодно, но не это!), до проклятий на разрыв аорты. Кому он нужен, этот интерьер, это гнездо, если весь мир рушится к чертям? Если на неё больно смотреть?

 

Итак, всё-таки почему?

Да потому что видят силу там, а не здесь. Древний механизм включается автоматически, если мир вокруг зыбок и не сулит безопасности. Некоторые особенно чувствительны к этим вибрациям, но в целом происходит одно и тоже: там я спасусь, а здесь, может, и нет. Он, они, оно – даст мне плечо, на которое можно опереться, даст нишу, где можно отсидеться. Или даже наоборот – подняться, чувствуя свою важность и значительность.

Надо быть Ребеккой с её вековой мудростью и тайным безнадёжным чувством к другому, благородному и бескорыстному, чтобы не повестись. Не слишком уютно тут у вас, и велико искушение устроиться получше...

 

Да, они часто ошибаются, бедные курочки. Цивилизация внесла путаницу в систему рангов. Проводником в прекрасную жизнь может показаться то обдолбанный рок-певец, то наглый бандит, даже идея о всеобщей справедливости возьмёт и обернётся такими дебрями злодеяний, что потом уже не отмоешься никогда. Работа кончится, звонкий партнёр бросит или спрыгнет с ума, придут и собственные болячки, и вот уже требуется построение своего интерьера, в котором ты действительно хозяйка. Вот она, моя норка!

А твоё дитя (если ты успела им обзавестись) недовольно морщит нос и закрывает за собой дверь.

Остановись! Это работает совсем не так, я расскажу!

Не слушает, не слышит. Армия отступниц шелестит за нашими спинами. Новая армия выстраивается впереди.

Ладно, девочки. Храни вас Господь. Продолжайте.

 

24.01.17

​

                                                                         *****

​

                                                                     ВОЗЗВОНИЕ

 

                                                                                          «Если вас уже сплотили, озарили и ведут...»

                                                                                                                    Г. Остер, «Вредные советы»

 

Такое впечатление, что солнечная активность возросла (вся или отдельно взятым протуберанцем) – и вот нам результат: волна непрерывных конфликтов при общей оголтелости и бесстыдстве власть предержащих (а также их представителей в медийной сфере). На мировом уровне – я не только про Россию.

Понятно, что я не гожусь в политические аналитики – прежде всего по причине недостаточной информированности. Да и не претендую – дабы не огрести по полной сразу с нескольких сторон. И я категорически не хочу ни отстаивать свою точку зрения, ни ссориться с немалым уже количеством френдов на ФБ. Если уж я задружилась с самыми разными людьми,  предполагается, что я уважаю их мнения, а также их самих. Поэтому я всячески буду удерживаться от разного рода ярлыков и названий, как бы они мне не просились – в данном случае, на кончики пальцев. При том, что очень даже могу, а в реальной жизни груба, цинична и нетерпелива в личной беседе.

При этом я надеюсь, что и по отношению к себе встречу если не дружелюбие, то хотя бы отсутствие агрессии. Потому что видение того-сего – это такая штука, что обратно ее не запихнёшь. Не скажу, что моё меня сильно угнетает, но понимаю, что при этом далеко не всем оно нужно. А кому-то не нужно вовсе.

Так, в моём любимом романе Улицкой главная героиня замечает, что тонкости богословия – для отдельно взятых, а большинству достаточно просто стараться соблюдать заповеди – для того они, собственно,  и писаны.

Для начала попробую сформулировать, по возможности нейтрально, некоторые простые наблюдения. Но, если кому-то они очень неприятны – заранее прошу прощения. Игнорируйте. Если же нет изначального протеста, примите дальнейшие рекомендации не как истину с большой буквы, а как такой звонок в зале для переключения внимания и обеспечения временной тишины. А то очень уж все орут.

 

Первое изумляющее: какое огромное количество как бы взрослых людей искренне полагают, что арена политических разборок – это место борьбы добра со злом.

Без комментов – потому что, если оно видится именно так, то не моё это дело раскрывать кому-то виртуальному глаза. Цитировать Бисмарка и Черчилля сейчас не стану, уже пробовала.

Второе, вытекающее из первого: широко распространённое (в данном случае я говорю о России, поскольку встречаю именно здесь) убеждение, что «наша Раша», с её произволом и безобразиями вызывает у неких добрых мировых сил немедленную готовность помочь, спасти, протянуть руку пострадавшим – на постоянной основе, ибо – см. п.1.

Поэтому суд в Гааге и все прогрессивные государственные деятели развитых стран непрерывно, непременно постараются уменьшить количество того самого зла в мире, и ни за что не позволят того-сего, не протянут руку тем-сем, не допустят, не забудут и проч.

Потому что у них подобного нет, или оно немедленно пресекается под вопли народа «какойужас!». И вообще, настоящий ужас бывает только в России, вот такие мы несчастливцы.

Помнится, на одном из чатов сайта «7-я» кто-то пожаловался, что читает русскую историю с чувством стыда – одно расстройство, что делать? И ему (вернее, ей) посоветовали переключиться на историю других стран – авось полегчает.

Третье моё наблюдение насчёт человеческой памяти. Можно, впрочем, считать сие особенностями самообразования: если даже информация подаётся более-менее объективно, всё равно выбирается то, что укладывается в схему – в данном случае, отношения к происходящим событиям того или иного политического масштаба. Ничего тут, конечно, нового нет, кроме того, что в нынешнее время получить сведения по интересующей теме куда легче, чем, скажем, хотя бы 20 лет назад. Кликни раз-другой – и вот тебе: смотри, думай, сопоставляй. Однако сплошь и рядом, произнеся общеизвестное, слышишь: невозможно, этого не было! Да тут написано, в общем доступе… – Мало ли что написано! (отчасти и это правда)

Тем более, нам теперь чаще показывают, а не рассказывают: если не чистое кино вместо сухой истории, то так называемый «прямой репортаж», не верить которому невозможно: ну вот же, в кадре, прям на тебя смотрит!

 

Что тут можно сказать? Да ничего.

Очередной раз посоветовать побольше ознакомиться с предметом. Дьявол, как известно, в деталях, но ведь без них никак не обойтись, увы.

А так иной раз не хочется расставаться ни со светлым образом очередного проводника в область правильного и прекрасного, ни с образом себя, идущего верной дорогой вместе с другими хорошими людьми. За эти чувства многое можно отдать. Более ясные представления о происходящем в том числе.

Помнится, однажды на меня произвела впечатление биография Великого Ганди, друга всех бедных и обездоленных, спасителя своей страны от рабства. Не то, чтобы я впадала в экстаз при виде изображения худого индуса, слегка обёрнутого белой тканью. Но для советской девочки борьба за независимость была святым делом – как же иначе? Фильма я не посмотрела, а вот в энциклопедию залезла ненароком. И была весьма удивлена: оказывается аскет происходил из зажиточной семьи (что ж, Ленин тоже не из рабочих, а привычки имел самые простые), выучился на юриста (ну, это как раз по-нашему), в Англии! В логове врага, пригревшего будущего могильщика колониальной империи. Потом в таком качестве работал в Африке… Несколько другой человек смотрел на меня с хрестоматийных фотографий. Нет, он не перестал быть великим, просто он оказался другим. Знаменитую фразу Бисмарка я тогда ещё не знала.

На этой волне я также решила почитать пресловутого Ленина в подлиннике – у бабушки было полное собрание. Полезла в переписку – и тут же наскочила на примерно вот это (из письма Плеханову): «Дорогой друг, в Женеве сейчас довольно жарко, и я решил перебраться на лето в горы…»

Статьи с жестокой руганью оппонентов добавили недоумения, а далее уже Перестройка принесла нам множество прочих подробностей деятельности бессмертного вождя.

 

Я рассказываю это в качестве примера того, что присмотреться не так уж трудно. Иной раз достаточно просто сделать паузу и ещё раз спокойно взглянуть на ситуацию. Вот, например, так:

Кто этот человек, зовущий нас в светлую даль? Откуда, чем зарабатывает на жизнь, с кем в родстве (о, это иногда оказывается таки решающим)? Как долго он «в тренде», какие бывали конфликты, чем завершились? Кто (например, который фонд или деятель) оказывает (-ал) поддержку, с кем обменивались рукопожатиями?

Если герой погиб (это всегда воспринимается эмоционально) – то как, при каких обстоятельствах, кто был рядом и почему?

Поездки, должности, места работы, печатные труды (иногда стоит ознакомиться), звания и награды, воспоминания ровесников – всё может оказаться тем лёгким покачиванием кисти, после которого картинка в калейдоскопе уже выглядит иначе.

А потом следует посмотреть на себя.

Чего я ищу? Почему я столь неравнодушен (-на)? Что от меня хотят и зачем?

В тот момент, когда, кипя от эмоций, вы готовы сорваться с резьбы и закричать (побежать, написать, кликнуть) хором, остановитесь: это точно то, что вы ищете? Ваши цели действительно совпадают?

Потому что есть большая вероятность, что пузыри полопаются, пыль осядет, и вам предстоит остаться наедине с последствиями своих когдатошних эмоциональных и физических вложений, а баланс потерь и приобретений окажется сильно не в вашу пользу. И это будет крайне неприятно и горько.

 

Но если уж внутри вас есть твёрдое убеждение, что именно так положено поступать честному человеку, что иначе невозможно, как бы глупо оно не выглядело, что вам легче станет дышать после вот этого и того (ведь мы говорим о сопротивлении злу и несправедливости, не так ли?) – что ж, примите моё глубочайшее уважение и пожелание уцелеть, добившись своего.

Своего, подчеркиваю. Потому что всё, что мы делаем по жизни, в конечном итоге мы делаем для себя.

 

13.06.17

​

                                                                               *****