НА БОЛЬШОМ ЭКРАНЕ
Я ВЫГЛЯЖУ ЛУЧШЕ :-)
СЫН
Конечно, наши взаимоотношения с родственниками клиентов требуют целого опуса. И я его напишу. Но про Билла – старика Билла, что живёт на Haslemere Road, в таком маленьком бунгало на пятачке возле спортивной площадки – наверное, надо бы написать отдельно.
Тем более, он, скорее всего, там больше не живёт.
Билл оказался нашим клиентом самым стандартным образом: жил один, ослабел, несколько раз упал, плюс локальный очаг рака кожи, что тоже не прибавляет здоровья. Вообще-то он не очень стремился получать помощь, но, видимо, сын уговорил, и пакет был сделан аж из трёх посещений: два получасовых и утром 45 мин. Хороший пакет.
Сын как-то поначалу то и дело появлялся у папы, разговаривал с нами очень заинтересованно, задавал вопросы, как мол нам всё тут улучшить, и чуть ли не записывал ответы в блокнотик. Прямо прелесть что за родственник, и я, на которую ему не повезло наткнуться, сразу же начала ему на эти вопросы подробно отвечать. Как тот дурак, который дорвался.
Потому что Билл – это такой вариант холостяка-рукодельника. Он всё норовит сделать сам – вон, у него типа оранжерейки пристроена прямо к дому, из металлических реек и стекла. С виду – сейчас рассыплется, но ведь стоит, причём, видимо, давно. Он там бельё вешал, помидоры выращивал и хранил какие-то непонятные штуки, тоже из рода инвентаря.
Пока Билл был помоложе, всё это, наверное, имело вполне достойный вид, но потом, за годы постепенного убывания зрения и сил, перешло в категорию разрухи. Но Билл как раз своих привычек менять не собирался, хотя помощь нашу постепенно принял. Можно сказать, снизошёл до принятия, потому что по большому счёту ему и так было нормально, не беспокойтесь.
Вот падать, конечно, нехорошо, хотя, честно говоря, не обязательно каждый раз поднимать fuss и названивать доктору.
Первое, что я начала обсуждать с сыном, это ванная (она же туалет). К нашему появлению это уже стало не ванной, а чёрт знает чем: всё ржавое, ободранное, а на деревянной облупленной доске лежат почему-то инструменты. Вот что, скажите мне, делает в ванной молоток? А посудная щётка в раковине, а?
Конечно, Билл в ванной давно не моется, но надо же чтобы мылся. А ему туда, понятное дело, никак не влезть, – слава богу, он и не пробует. Следует сделать wet room, это обсуждается с GP, потому что есть шанс получить бесплатно, наверное, со всеми девайсами. Сделать душ с креслом – вот здесь, – заодно переложить всю плитку, вставить новую батарею... Это хлопотно, но зато уж потом никаких проблем с мытьём, вот.
И сын мне так покивал, и потом сказал, что обсудил, с кем положено, процесс пошёл, не беспокойтесь. А пока, значит, так. Уж потерпите.
Первый визит наш, между тем, бывал где-то около 10-ти (ну, такая неприятность – много утренних клиентов). Да хоть бы и с 8-ми – Билл всё равно вставал раньше и совершал свои утренние процедуры сам. Как умел.
Ночью он в туалет не ходил, а использовал сосуд: бывшую молочную бутылку с отпиленным верхом. Вообще-то эти бутылки не очень годятся для многоразового заполнения, особенно мочой, но Билл, видимо, этого не знал. Кстати, настоящую ночную «bottle», с крышечкой, легко можно приобрести в любой аптеке. Но Биллу, видимо, не сказали.
Кровать его не имела, разумеется, специального наматрасника, бельё было всё больше старое, некоторые простыни почему-то сшиты из половинок и ярко-розового цвета, притом белья явно не хватало для нужд джентльмена, способного иногда неудачно присесть на койку.
Часть одежды была маловата, особенно свитера – видимо, после неоднократного прокручивания в машинке. Штаны же Билл предпочитал классические: с ширинкой и пуговицами.
Смотрите, говорила я бедному Сыну, отловив его очередной раз: Билл ходит с рамой, которую не любит, или с палкой, которую предпочитает. Но с палкой передвигаться гораздо опаснее – поэтому мы стараемся потихоньку приучить его к раме. Однако даже с рамой, дойдя до туалета, он должен двумя руками взяться за брюки. Двумя! И ему трудно их расстегнуть – пальцы не очень хорошо работают. А при этом – внимание! – он ни за что уже не держится. Потому что две руки заняты, а больше у него рук нет. Зато вокруг много твёрдых предметов, о которые он стукнется, если упадёт. Опять же, время – ему ж пора в туалет... Надо купить спортивного типа трикотажные штаны, на резинке. Их и одной рукой можно снять.
И ещё хорошо бы побольше трусов, потому что прокладки Билл не использует. И свитера правильного размера, чтобы ему легко их было натянуть. Не один, понятно – Билл же не надевает фартук, когда ест, сами знаете...
Сын кивал, глядя на меня затравленно, и уезжал на полгода в Казахстан. Он там работал.
Во время отлучек Сына за Биллом ухаживала его супруга, средних лет женщина из Гонконга. То есть, она вообще-то проживала в Британии, но, видимо, в Гонконге у неё оставались какие-то связи. В первый момент я вообразила, что это, так сказать, свежеиспечённая жена (она не очень хорошо говорила по-английски), но потом выяснилось, что браку лет двадцать, и сын доучивается как раз в Гонконге, сам выбрал.
Билл постоянно стебал невестку, вышучивая её акцент. Она же кротко отмалчивалась, регулярно привозя ему продукты и делая небольшую уборку. От небольшой уборки было мало пользы, но большую должны были делать профессионалы, за денежку, и приставать с этим к Невестке у меня не поворачивался язык.
Я ей сочувствовала, знаете ли: муж свалил очередной раз на многие месяцы, оставив ей заботу о своём папаше, который ещё и пристаёт к ней с замечаниями насчёт её английского (уровень которого – не его забота), забывая поблагодарить за бесперебойную доставку того-сего.
Мне казалось, что Невестка избегает встреч с нами (возможно, не желая выслушивать очередные просьбы), но если мы пересекались, я старалась быть как можно дружелюбнее. Хотя говорить с ней было всё-таки нелегко.
Билл, слушая наши нечастые беседы, мгновенно вклинивался вполне по-шовинистки, сообщая нам капризным голосом, что он нас совершенно не понимает, нельзя ли перевести? На что я мирно предлагала ему не волноваться, потому что это так, женская болтовня, ему будет неинтересно.
Невестка вела себя неизменно уважительно и тихо, называя Билла «дэдди» и появляясь несколько раз в неделю. Мы стали оставлять ей записки, и она иногда на них отвечала.
Быт Билла особенно не менялся. Он любил сам себе поджарить утром бекона с яйцами (масло не выливайте, пожалуйста!), уважал сэндвичи, не возражая против овощей, в обед ел горячее, а на ночь оставался, уже переодетый, возле телевизора. Передачи Билл смотрел довольно интеллектуальные, и потому, например, все дебаты «о вечном» вызывают у меня стойкую ассоциацию с переодеванием Билла. У него частенько барахлил желудок, что, в условиях отсутствия прокладок, не украшало нашу рутину.
Никакого утреннего мытья у нас не получалось (хотя это было в Плане), полтора года прошли без малейших изменений насчёт переоборудования ванны. Правда, в какой-то момент появилась дама, предложившая установить в ней движущееся кресло, но процесс увял, не начавшись: ванна не годилась для мытья, а Билл не желал кресло.
Утренние 45 минут улетали только так: передвигался Билл всё медленнее, одевался всё неправильнее (регулярно забывая, например, трусы), а убирать и стирать приходилось всё больше. Я честно старалась держать Билла в чистоте хотя бы частями, но, разумеется, слой грязи нарастал. Добавляли ещё мелкие недомогания: то раковый очаг начинал кровоточить, то образовывалась какая-нибудь ссадина. Пару раз, презрев строгий запрет, я подстригла ему ногти на руках – а то он пытался справиться с этим сам, когда ноготь ломался или трескался, делая любые манипуляции небезопасными. Ноги я не тронула, но постоянно рапортовала в офисе, что надо и это, и ещё многое другое – собственно, как поступали все остальные кэрэры, посещавшие Билла.
Несколько раз Билл оказывался в госпитале, к тому же он всё чаще падал. Во мне тихо зрела злость по отношению к его отпрыску: свалил заботы о доживающем отце на супругу, а сам смылся, – как бы по работе – и бог знает, с кем он там живёт в своём Казахстане. Я прямо уже закипала и плевалась ядом.
Сын появлялся нечасто, однако постепенно были куплены и простыни, и правильные штаны, и даже ночная бутылка. Всё-таки не зря мы старались.
Офис проявил настойчивость: была нанята уборщица, специальная сестра стала приходить подстригать ногти. Непрерывные стирки высушивались в новом тамблдрайере – его установили под руководством Сына в «оранжерее».
Билл уже не выращивал помидоры и не жарил себе бекон, но кушал с удовольствием и сидел в своём кресле, которое вообще-то имело подъёмный механизм, но он, к тому времени, когда, отыскав пульт, я принялась уговаривать Билла им пользоваться, отчего-то сломался.
Что же до ванной, то ни о каких её перестройках уже не было речи.
Зато Невестка развесила по стенкам красивые календари, а также фотографии внука и всех их троих: они успели идиллически отпраздновать завершение обучения в Гонконге. Красивый мальчик-полукровка в квадратной шапочке улыбался рядом с родителями, а также обнимал девицу, которая сразу мне что-то напомнила. Я поинтересовалась национальностью девочки – да, оказалась русская. Вы там поосторожнее, шутила я, русские девочки охотятся за такими призовыми мальчиками. Невестка улыбалась.
Интересно, думала я, если внук родной, то он мало похож на отца: азиатская яркость всё забила. А вот сходство между Биллом и Сыном, пожалуй, есть.
А где же супруга Билла? Никаких фотографий не видно. Рано овдовел или развёлся?
А потом Билл опять упал, уже более серьёзно. И снова упал. И его оставили в госпитале после переломов.
Незадолго до ухода, болтая в офисе, я снова упомянула его сына. В том плане, что он, конечно, старался, чего уж – вон даже сушилку организовал. Хотя мог бы побыстрее включиться, потому что бедному Биллу недолго уже оставалось радоваться домашнему очагу.
И тут Вики, прекрасная девочка Вики, оттрубившая когда-то кэрэром, можно сказать, рядом со мной, предупредительная и терпеливая до крайности, как-то мимоходом сообщила, что Билл вообще-то бездетен.
То есть как, изумилась я, позвольте! О, эта наша пресловутая конфиденциальность, вечно ставящая таких, как я (не по делу активных) в заслуженное положение идиотов!
Впрочем, в офисе тоже не всё узнавали сразу.
Билл никогда не был женат. Но он брал детей на фостеринг, много. Дети давно уже выросли, и никак теперь не выяснить, почему этот человек получил разрешение их воспитывать (я считала, что давали только парам), надолго ли они с ним оставались, были там девочки или только мальчики, как они жили и куда делись потом.
Возможно и Сын не поддерживал отношений все эти годы (в доме не было старых фотографий ни его, ни семьи), но, видимо, появился, когда
понадобилось. Да, он сделал это не самым лучшим образом, он сваливал заботу о Билле на жену, он не выполнял обещаний, не замечал разрухи, не спешил. Но он возил отца в госпиталь, покупал необходимое, проводил с ним время, пока остальные воспитанники растворились в гуще жизни. Единственный из всех.
30.10.2016