НА БОЛЬШОМ ЭКРАНЕ
Я ВЫГЛЯЖУ ЛУЧШЕ :-)
РЕАЛЬНОСТЬ
Встречаются такие люди, общение с которыми вызывает приступ любви к своей благополучной жизни. Нет, я, конечно, не имею в виду чужие несчастья (хотя и такое бывает, как себя не строй) – я об общем ощущении понятности окружающей действительности. Когда посмотришь и думаешь «ойблин» и тихо радуешься, что ты здесь ненадолго.
Семейство, проживающее в Лиссе, попало под наше крыло вследствие нормальной рутины социального сектора: пожилая женщина вернулась из госпиталя домой после нехорошего перелома плеча, и нам предстояло ей помогать, пока оно не заживёт. В тот год мы ещё имели приоритет в получении пакетов из Social Service-а, и у нас вдруг прибыла целая группа клиентов из Лисса.
Деревня Лисс расположена меж старой и новой А3 несколько, на мой взгляд, хаотично: вроде, выехала уже, пилишь вдоль полей или перелесков – и на тебе, ещё один квартал. Нормальная улица, только почему-то ужасно узкая, наверное, довоенная застройка. При парковке половину машины лучше поставить на тротуар.
Сам дом малогабаритный, но хватает для одной семьи, тем более дети там уже выросли. У соседей, например, помимо пары родителей, было трое вполне симпатичных ребят, проводивших немало времени на этой самой улице. Они привыкли к моим появлениям и начали здороваться, даже дружок старшей девочки. А что остаётся делать, если сядет парочка на старую лавку у дверей, возьмутся они за руки, склонят головы друг ко другу (видимо, полагалась ещё прислеживать за младшими, гоняющими туда-сюда), а тут из машины вылезаю я?
А я приходила к Бабке. Иначе мне трудно её называть – она именно бабкой и являлась: сухонькая, скособоченная из-за травмы, но страшно деловая и энергичная. Похоже, главой этого семейства являлась именно она. Но на данный момент внук и внучка лишь иногда гостевали, и только взрослая дочь (пусть она будет Люси) осталась жить с мамой.
В отличие от Бабки, Люси была скорее высокой и статной женщиной, но куда менее шустрой. Некоторая унылость портила её вполне приятные черты, и какое-то женское неблагополучие тоже просвечивало. Трудилась она примерно в той же области, что и я, но почему-то не имела машины, что при данной географии изрядно затрудняет жизнь. А вот сын её водил, выучился на специальность и вообще выглядел довольным собой.
Женская линия проблем нашла своё продолжение во внучке: она никак не могла устроиться на работу, потому что каждый раз не проходила собеседование. Что-то там было вроде панических атак. И, хотя работы были самые простые, и ко врачу девочка уже обращалась, дело пока не ладилось. Я слышала, как Люси нежно успокаивала её по телефону, утешая и подбадривая. И Бабка тоже включалась в своей энергичной манере, поругивая заодно систему собеседований при найме и выражая надежду, что найдётся хорошее место, где-нибудь при charity, с не очень строгими критериями для «первого впечатления».
Сама же она, на мой взгляд, была из неубиваемых. Хотя мне и дозволялось заправить кровать (которую перенесли с верху в гостиную), но все остальные виды помощи приходилось оказывать после долгих уговоров. Никаких одеваний-раздеваний – «I am fine», никакой уборки – уже сделано, ну, можно щёточкой подобрать крошки на кухне, – очень ограниченный допуск к приготовлению ланча, чашку чая иногда или стакан воды, спасибо, всё. Что же до таблеток, которые мне, по идее, следовало подавать, вытащив из блистера (потому что рука на перевязи), то тут у нас образовалcя полный затык.
Все четыре ежедневных пузыря были набиты. Я сразу узнала 500-миллиграмовые белые пилюли парацетамола, по две на каждый приём. Эти обычно дают для обезболивания, и 2x4 в день – предельная доза. Но тут ведь перелом, рука болит, иначе никак. Остальная разноцветная россыпь стандартно регулировала сердце-желудок-голову – я краем глаза отметила знакомые названия. Ничего такого особенного, нормальный набор для старушек. Вот кремом она не хочет мазаться – это нехорошо. Тогда пускай пилюли пьёт – зря что ли GP их выписал?
Я честно бродила за Бабкой, уговаривая сглотнуть утреннюю и дневную дозу. К моему удивлению, она относилась к лекарствам недоверчиво и даже враждебно: у меня от них расстраивается желудок. И голова болит. Что запросто могло оказаться правдой, но на моё предложение обсудить ситуацию с лечащим врачом (произнесённое довольно снобским тоном, что я с удивлением отметила) Бабка небрежно отмахнулась.
Немного философии: мы все выстраиваем свою картину мира. И в ней должна присутствовать логика, иначе жить становится очень неуютно. Конечно, от логики, например, очередного гуманитарного бомбометания, сильно не полегчает, но даже в этом случае мы будем стараться её найти: если не «почему?», то хотя бы «когда?» и «куда бежать?».
Бессмысленность посещений Бабки выводила меня из строя. Я, как водится, старалась сделать хоть что-то полезное – не из любви к клиентке, а из любви к здравому смыслу. Он подпирал меня в самые хмурые периоды жизни, но, как выяснилось, роман этот существует всё больше в моём воображении.
По какой-то не вполне ясной причине, Бабка с Люси не так давно завели пару беспородных котят – вроде как каждой по котёнку или даже для приходящих внуков. К моему появлению это было два шкодливых подростка, то спящих в самых неожиданных местах, то радостно
галопирующих по дому.
Так вот, котят не выпускали наружу. Сначала это объяснялось рекомендацией ветеринара (маленькие, надо подождать), потом не объяснялось никак. Приходилось очень осторожно открывать входную дверь, для которой я какое-то время доставала ключ из key-box-а, а также избегать использовать дверь из кухни в сад, довольно, надо отметить, большой для такого дома. Мне было жалко котят, не имеющих возможности попрыгать на воле – видимо, нарастающее раздражение искало себе рационализацию.
Я заметила, что в доме уже несколько пованивает (окна были закрыты наглухо) и стала уговаривать Бабку проветрить. Хотя бы десять минут – вот, видите, сейчас ведь день, котёнок не пролезет, я скоро закрою, а свежий воздух полезен. Я постоянно спрашивала, не надо ли дать котикам погулять, я прослежу. В конце концов, Бабка разрешила мне попробовать.
Счастливые котята выскочили в сад, и далее я их безуспешно отлавливала, крича и перелезая через забор к соседям. Совершенно напрасно, кстати: нагулявшись, они сами прибежали домой покушать. Но дверь была снова заперта, и повторять опыт мне не разрешили. Напрасно я апеллировала к смышлености дворовых кошек, пыталась обработать внука и теребила Люси.
Что же до котят, то память о путешествии заставляла их теперь постоянно висеть на двери. К несчастью, там имелось небольшое окошко. Котята прыгали и повисали на раме, судорожно озирая недоступные просторы.
У меня при этом начинало всё валиться из рук.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я с удвоенной силой предлагала бабке принять её лекарства. И Бабка их пила, беспрестанно жалуясь на желудок и выражая почему-то тревогу по поводу всех возможных проходов в дом. Ключ из коробки был изъят. А однажды она встретила меня дивной историей о том, как на одном из растений (кажется, фикусе) она обнаружила кучу каких-то странных насекомых «всех цветов, размеров и форм». Эти существа так её напугали, что она выбросила заражённое растение на улицу.
Мне хватило ума не спорить, хотя я и выскочила проверить проштрафившийся фикус. Он лежал на боку, пустой и печальный. Я подвинула его под крышу, которая прикрывала небольшой пятачок возле выхода из кухни, и поставила прямо.
В общем, в конце концов я достала и Бабку, и её дочь. В какой-то момент тихая и вежливая Люси вдруг начала на меня орать, припомнив и таблетки, которыми я постоянно пичкаю её старую мать, и окна, которые мне зачем-то надо открывать, и тот очевидный факт, что они уже не нуждаются ни в моих визитах, ни в моих сомнительных услугах. Котята в этой обличительной речи не фигурировали, но было понятно, что про них тоже помнят.
Бабка бродила рядом, жестикулируя и поддакивая.
Орущий клиент ничем не хуже любого другого. Тем более, Бабка-то сама ещё не орала. Однако, надо было как-то выравнивать ситуацию до тех пор, пока взбесившаяся Люси не начнёт названивать в офис. Я набрала воздуху и быстренько исполнила арию тупого, но честного кэрэра, который всё осознал, но специфика его работы такова (вы же знаете!), что он (вернее, я) будет, как солдат, приезжать, куда послали и выполнять инструкции (уж простите, коли что не так), но, если вам это так неприятно, ни слова больше не будет сказано про таблетки, клянусь! Я просто запишу, что вы их не приняли (так полагается, триждысорри), а в офисе объясню, что вы уже можете без нас обойтись. Потому что не я решаю, надо ли к вам приезжать, но это можно уладить, чесслово, не звоните пока, я сама.
Люси, женщина вовсе не злобная, смягчилась.
Далее ещё какое-то время всё шло своим чередом. Бабка не принимала ничего. Совсем. Blister-pack-и складывались пачкой в укромном месте, Люси заходила в дом с нейтральным выражением лица и даже иногда поддерживала светскую беседу. Бабка повеселела и уже меньше высиживала в туалете, а однажды я обнаружила, что кровать из гостиной исчезла: её вернули на законное место.
На мой вопрос о самочувствии Бабка гордо объявила, что, хотя рука и побаливает, но голова уже не кружится, и зачем ей спать внизу, когда наверху её родная спальня? Мне осталось только её поздравить.
Ну что ж, решила я, следует признать свою неправоту. Мне здесь не нравится, потому что я всегда чую социальное недо-благополучие, некое выпадение винтика (термин, придуманный мной в печальную минуту) – потому что сама не без того. Мне становится тревожно, и я тщусь (именно так!) улучшить окружающее, задобрить Здравый Смысл своей полезной деятельностью в надежде, что мне потом перепадёт от его щедрот.
А вот фиг! Да и чего я вторгаюсь в чужую реальность? Она работает, пока нормально сосуществует с другими. Практика – критерий истины, так нас учили на уроках диалектического материализма. Какая мне разница, куда будут отправлены невостребованные таблетки? И чем дышат эти люди – им нормально, а я сейчас уйду. И, если старушке легче от выкинутого фикуса – да ради бога! Даже эти котята – ведь это не я взяла их из приюта! Им здесь лучше, чем там, их любят и кормят (и не тебе судить, чем).
Да и вообще – что это за лекарства, без которых Бабка, похоже, обходится?
Я машинально пробежала глазами свежепринесённый пакет. Надо же, так и кладут парацетамол и не думают снижать дозу, а могли бы поинтересоваться, как там заживает, сильно ли болит?
Взгляд зацепился за название – как же я пропустила? А ещё изображаю тут авторитет, пока меня терпят эти милые люди! Это же не просто парацетамол – это парацетамол с кодеином!
Неудивительно, что на фикусе появились разноцветные козявки. Мог и дракон в окошко постучать – при такой хорошей дозе на одну небольшую старушку. То-то она стала куда более связно разговаривать после полного отказа от таблеток!
Мне стало так стыдно, что запотели очки. А потом я подумала – да какая разница? В реальности Бабки насекомые были и ушли. Она их выкинула из дома мозолистой рукой. Кому оно мешает? В моей реальности нельзя давать кошкам консервы, где 4 процента мяса, но тысячи кошек нормально живут при такой диете.
Тысячи старушек одеваются по утрам с недолечеными переломами, тысячи врачей выписывают разную фигню, тысячи кэрэров бороздят просторы Британии, абсолютно не заботясь о здравом смысле. И, между прочим, все им говорят спасибо...
В общем, я, конечно, вздохнула с облегчением, когда перестала мозолить глаза этой семье. Хорошо, что мы мирно расстались, и наши реальности никогда более не пересеклись.
1.02.2017