НА БОЛЬШОМ ЭКРАНЕ
Я ВЫГЛЯЖУ ЛУЧШЕ :-)
ТЁТЯ
Между прочим, в наших краях есть масонская ложа. Самая настоящая, называется «Белый Орёл». Она находится возле деревни Лисс, но так хорошо спрятана, что вы её сразу и не сыщете. Зато потом будете впечатлены и домом (разумеется, белым), и раскинувшимися вокруг просторами, и хорошего размера парковкой.
Я там была, правда внутрь не заходила. Хотя могла – меня, собственно, приглашали. Но я осталась валяться на лужайке с книжкой «Health & Care», подарком
дочери Эли, купленном для меня в Оксфорде. Я стала её читать ещё до начала моей карьеры и добила только полгода спустя. Понадеялась, что это поможет мне в теоретическом образовании по теме. Кстати, потом я сдавала и 2-ю ступень квалификации, и 3-ю. Как оказалось, моя книга для этого практически не пригодилась. Но я всё равно горда, что прочитала её до последней страницы.
Что же до масонов, то я как-то не очень верю в тайных могучих властелинов мира всех видов. Такого рода явления живут на задворках моих интересов – где-то возле зелёных человечков и Шамбалы. Но это вовсе не значит, что я не верю в чудеса. Я сама их видала – правда, маленькие, бытовые, но от этого не менее убедительные.
В масонскую ложу меня привела моя клиентка по имени Донателла. Шикарное имя, правда? Итальянское, ага. Она и сама была дамой видной (не буду настаивать, что миловидной) – крупная, с глазищами, кудрями и голосом, который даже без особого акцента добавлял в английские слова звонкость солнечной Италии. Фамилию же она носила шотландскую, не менее звучную – типа, Фицлерой, например.
Эта Донателла, уже не слишком молодой, вышла замуж за зажиточного, как я понимаю, вдовца. Возможно, впрочем, он был разведён, но не думаю: почтенный был человек. Не знаю, долго ли они были вместе, но жили они, несомненно, весело. В доме было навалом фотографий этой самой радостной жизни с яхтами, мотогонками, кепками, шляпками и прочим, что полагается иметь приличным людям с достатком. Наверное, среди них попадались и масоны.
Взрослые дочери мистера Фицлероя отдрейфовали в свою семейную жизнь, далеко от отчего дома. Ему, видимо, очень хорошо жилось с Донателлой. А потом он умер. Дом оказался завещан жене, и теперь она осталась в нём одна (между прочим, четыре этажа, если считать с подвалом), постепенно старея и выживая из ума. Мне полагалось делать в этом доме уборку три раза в неделю, плюс покупать продукты, если ей понадобится. Масонская ложа добавилась уже потом – там Донателла занималась йогой.
Надо сказать, что дом этот находится тоже не на виду. Ведёт к нему дорога в полторы машины, петляющая под изрядным углом. Такие дороги в сельской Британии называют «lane». Частенько они ещё заглублены, что называется, в почву, так что по бокам нависают кусты, корни и папоротники. Осенью во мху на склонах можно найти хорошие грибы, а дно устилается мокрыми листьями. Так что ехать приходится с осторожностью, особенно по первому разу.
Донателла, как оказалось, всё ещё имела машину. И водила её – а чего такого-то, если надо в магазин сгонять? Первый раз, прождав её полчаса у дверей, а после встретив её на lane – сначала лихо рулящую, потом не менее лихо паркующуюся в гараже – я оторопела. Степень сенильности Донателлы мне была уже известна. Донателла жила в своём, похоже, довольно приятном мире, где реальность гармонично уживалась с фантазмами. Она беспрестанно кому-то звонила, назначая встречи, а также была твёрдо уверена, что любимый муж вот-вот придёт. Она так и говорила мне: подвинь это кресло вон туда – он скоро будет дома, видишь – тут уже бумаги приготовлены, чтобы разобрать.
Всё-таки водить по местным дорогам – это уже перебор, подумалось мне. Так первый раз я донесла на водителя в деменции. Впоследствии ещё будут и другие доносы. Машину у Донателлы забрали «на ремонт». Её немолодые падчерицы всё-таки периодически приезжали в Лисс, пытаясь навести порядок в ситуации. Дело в том, что в то время это была с их стороны скорее благотворительность – Донателла сидела в своём персональном доме и ничем не заморачивалась.
Поначалу у меня не было разрешения работать у Донателлы шофёром. Поэтому, когда оказалось, что она собирается на йогу, я, преисполненная решимости блюсти наши уложения, предложила пройтись до ложи пешком. Собственно, Донателла сама вызвалась – и это была стратегическая ошибка. Брести к масонам по lane в оба конца оказалось для неё тяжеловато. Поэтому в следующий раз я её довезла, согласовав ситуацию с офисом уже задним числом. Пару лет спустя обнаружится, что мне ещё полагалось по этому поводу изменить страховку на машину.
В общем, мы ездили на йогу, закупались в лиссовской Теске, а остальное время я убирала все четыре этажа – не особенно грязных, как можно догадаться. Кухню я чистила более тщательно, через раз мыла пол, слушая Донателлу, трещавшую по телефону по-итальянски. Она была бездетна, но оставила на родине большую семью. Надо полагать, Донателла являлась британской тётей для кучи разновозрастных племянников и племянниц. Однако сама она теперь не имела возможности до них добраться. Зато, как сказала мне Донателла, скоро одна из них приедет сюда.
Визит племянницы постепенно стал основной темой наших бесед. Обсуждая грядущее событие, Донателла вдохновенно размахивала руками (обычно это бывало на кухне), заставляя меня вздрагивать. Рядом располагалась печка Aga, бренд приличных домов сельской местности Британии. Крышка одного из кругов отсутствовала, и мне приходилось наблюдать руки Донателлы в опасной близи от раскалённой поверхности. Периодически, предвкушая, что вот сейчас Донателла обопрётся в задумчивости об эту чёртову печь, я делала нырятельные движения вперёд... Но ничего такого, кстати, не случилось.
Меж тем наступил знаменательный день. – Сегодня! – сказала Донателла – Сегодня она приезжает. Уже скоро. – Откуда? – спросила я.
– Из Италии, – радостно сообщила моя клиентка, – И мы пойдём её встречать. На станцию.
Лисс – небольшая деревня, и поезда, идущие в Портсмут, останавливаются здесь нечасто. Добиться от Донателлы подробностей маршрута ожидаемой племянницы не получилось. Она упорно гнала меня к поезду, хотя было совершенно не понятно, каким образом этот поезд сочетается с основными аэропортами, связывающими Италию с Англией. Теоретически можно было совершить этот путь, но меня уже грызли серьёзные сомнения в реальности не только визита, но и самой племянницы.
Прибыв на станцию Лисс, мы стали ждать. Прошло два поезда. Племянница не появилась. Начал накрапывать дождь. Время, отведённое мне на Донателлу, подходило к концу.
Вообще-то она была готова ждать и дальше. Да и у меня в этот день уже больше не было работы (в то время мне ещё давали небольшое количество часов). Но я решительно прервала бред, усадила Донателлу в машину, и мы двинулись в обратный путь.
В том момент, когда моя машина подъехала к дому вверх по дороге, вниз по дороге туда спустилось такси. Мы встретились у дверей. Из такси вылезла Племянница. Я сразу её узнала – это точно была Итальянская Племянница (с некоторым допущением её можно было бы принять за лицо кавказской национальности), а никакая не британская, боже упаси. Они с Донателлой пали друг другу в объятия.
Не помню, как долго продолжался визит – несколько дней, не более. Собственно, никаких изменений и решений не произошло. Племянница уехала обратно в Италию. Думаю, родне не под силу было что-то устраивать для тёти. Скорее всего, Донателла и не просила.
Через какое-то время падчерицы, объединив усилия, видимо, нашли приемлемую комбинацию и уговорили Донателлу покинуть дом. К тому времени она уже начала уходить пешком, путая заодно и географию. Надеюсь, ей нашли подходящий care home, где она оказалась в хорошей компании старичков. Интересно, сколько она ещё прожила – женщиной она была крепкой, но деменция рано или поздно подтачивает здоровье, да и переезд старики переносят плохо.
Не знаю, кто потом поселился в этом большом доме и куда дели всю обстановку: фотографии, цацки, ковры, печку Aga, мебель... И то кресло, старинное, с гнутыми ножками и бархатным сиденьем, кресло мистера Фицпатрика, ждущее его – вот уже скоро, сейчас, ну я же говорила...
26.09.2016